Как хорошо отбросить прочь сомненья и печали,
Как славно, если цель ясна и рядом есть друзья.
Нас сомневаться и страдать нигде не обучали,
Нас обучали понимать законы бытия.

И если гром средь бела дня гремит, не утихает,
И если свет кромсает ночь на клочья темноты,
Так, значит где-то далеко обвалы громыхают,
И кто-то шарит фонарем по улицам пустым.

Мы не были шпаной, мы галстук пионерский
Сжимали в кулаке, от гордости смеясь,
И, мыслями чисты, и помыслами дерзки,
Мы замыслы свои несли из класса в класс.

Мы веру и любовь оттачивали в спорах,
Мы верили, что нам воздастся по труду.
Мы родились, когда страна стряхнула порох,
Похоронила прах и выветрила дух.

И мы учились с ней не ахать и не охать,
Смотреть вперед и не смотреть на то, что за спиной.
И что такое "хорошо", и что такое "плохо",
Учили повернув тетрадь обратной стороной.

Нас не поймаешь на крючок приманкою дешевой,
Нам уготованы судьбой великие дела,
Мы так подкованы, что нам копыта жмут подковы,
И остается только грызть стальные удила.

Мы - дети тишины, без бурь и катаклизмов,
Историю борьбы мы знаем по кино,
Мы - внуки Октября, мы - правнуки царизма,
Мы - бешеная кровь опричнины шальной.

Так неужели ж боль, что спать мне не давала,
Что мучила меня, стыдом в груди горя,
Не более, чем гром далекого обвала,
И еле видный свет ночного фонаря?

Летают мухи низко - ответственный момент:
По всей земле Россииской идет эксперимент.

Непутевка в парадном убранстве -
Из уезда приехал в село
Капитан - предводитель дворянства
И урядник с клинком наголо.

Донести повеление свыше
До селян предводитель спешит:
"Старый барин, - говорит, - на пенсию вышел,
Выбрать нового вам надлежит".

"Царь велел, - Говорит урядник, -
Чтоб народ выбирал господ,
И я всех, - говорит, - запру в курятник,
Кто указ не признает".

Местный писарь прослыл скандалистом:
"Тут сомненье, - говорит, - вышло меж нас:
Не уступка ли социалистам
Этот мудрый царевый указ?"

Но, уверенность в души вселяя,
Предводитель ответ дал простой:
"Демократья, - говорит, - лишь укрепляет
Наш родной крепостнический строй".

"Слышь, ты, писарь, - говорит урядник, -
Ты сомненья эти брось,
А не то, - говорит, - запру в курятник,
Чтоб с народом был поврозь".

А народ разошелся - куда там!
"Мы готовы! Давно, мол, пора!
Мол, давай, выдвигай кандидатов,
И царю-государю ура!"

А простая старушка Анисья
Из-под носу слезинку смела:
"Юрьев день, - говорит, - дождалися,
Неужели же я дожила!"

"Эйды, бабка, - говорит урядник, -
Ты язык-то прикуси,
А не то, - говорит, - запру в курятник,
Как ведется на Руси!"

"Вот, - сказал предводитель дворянства,
За портретиком слазив в карман,-
Граф Цимлянский, борец против пьянства,
Кандидат от российских дворян".

"Стойте, стойте, - вдруг писарь заахал, -
Здесь же кворума нет! Ой-ой-ой!
А без него не избрать даже графа,
Хоть дворянство - и наш рулевой!"

"Ты дупло, - говорит урядник, -
Что мне кворум, - говорит, - твой - ерунда,
Я запру, - говорит, - его в курятник,
Ежли сыщется когда!"

Вышла Фроська в богатом наряде:
"Мой мужик был бы барином, - грит, - во!
Мы семьею даем на подряде
Пять оброков взамен одного!"

"Так уж лучше меня! - крикнул Степка, -
А не Фроськиного пентюха,
Я налью православным по стопке,
А масонам пущу петуха!"

"Я вам кто, - прохрипел урядник, -
Я вам полицейский чин,
Щас запру, - говорит, - вас всех в курятник
Без дознательства причин!"

Кто-то гикнул, рванули рубаху,
Кандидатов сыскалось штук семь,
Но сперва дисциплиною пахло,
А потом перестало совсем.

Выдвигали как в пьяном угаре,
Аж ворота сорвали с петель,
Кто-то крикнул: "А хр*н ли нам барин!
Дайте волю - устроим артель!"

По деревне ходит парень,
Вся рубаха в петухах,
Видно, парень очень смелый,
Не боится ничего.

Писарь крикнул: "Свободу печати!" -
Но народ его не поддержал,
Потому как глаголей да ятей,
Всех крючков этих не уважал.

Но зато как услышал про волю,
Да с землицей, да чтоб при коне,
То уж тут началось такое,
Что аж мухи прижались к стерне.

"Вы - хамье! Умойте хари, -
Предводитель зар-р-рычал, -
Отпишу, - говорит, - государю,
Эксперименты чтоб кончал!"

Но стихию поди обуздай-ка!
Заработав огромный фингал,
Только к ночи посредством нагайки
Всех в курятник урядник загнал.

А безвинной старушке Анисье
В толчее повалили плетень.
Вот те, бабушка, и дождалися,
Вот те, бабушка, и Юрьев день!

То березка, то рябина,
Куст ракиты над рекой,
Край родной, навек любимый,
Где найдешь еще такой!

Непутевка, Непутевка,
Ты родная сторона!
И никто нас не исправит,
Только мать сыра земля...